Луи-Фердинанд Детуш родился 27 мая 1894 в провонявшем брюссельской капустой пригороде Парижа. Отец Фердинанда был мелким коммерсантом, а мать держала кружевной бутик, на втором этаже которого и жила семья Детушей. С раннего детства Фердинанда готовили к роли ушлого торговца кружевами: по такому случаю его даже отправили на учебу в Германию и затем в Англию – владение иностранными языками способствовало успешной торговле утонченным текстилем. Когда Фердинанду исполнилось 18 и у него выросли первые жиденькие усишки, он взбунтовался против предначертанной ему коммерческой судьбы и на волне повального французского патриотизма записался добровольцем в армию. На третий год его службы как раз случилась Первая мировая война. Унылая служба превратилась в сущий ад, а 20-летний солдат «лишился девственности по части Ужаса» под пулями немецких солдат. Он вынашивал планы дезертировать или удачно попасть в плен, но ему повезло: доставляя депешу вдоль линии фронта, Фердинанд получил пулю в руку и был отправлен в тыл. Его признали на 75% инвалидом и потому непригодным для продолжения военной службы.

Через год жизни на гражданке его еще и наградили медалью за отвагу, а его фотографию разместили на обложке патриотического издания.

После войны Фердинанд, отягощенный посттравматическим синдромом и лишенный веры в человечество, занялся поиском своего места под солнцем и заделался коммерсантом в солнечном Камеруне. До войны Камерун был немецкой колонией, после войны его поделили Франция и Англия, и одуревшие от жары господа продолжили лупасить негров кнутом и палками. Кроме старого доброго насилия, европейцы завезли в Камерун табак, на который быстро подсели местные аборигены. Туземцы были готовы отдать за папироску что угодно, и Фердинанд наладил небольшой бизнес, обменивая европейское курево на бивни слонов. Через год подлой и не особо удачной торговли Фердинанд обзавелся букетом тропических инфекций, вернулся во Францию без денег, но со свежими амбициями – и стал учиться на доктора. В медицинской школе он познакомился с авторитетным профессором Фолле и вскоре предусмотрительно женился на его дочери Эдит. Этот выгодный союз позволил ему успешно закончить учебу, начать врачебную практику, у новоявленного доктора даже родилась дочь — все шло как по маслу. Но в 31 год эта жизнь ему опостылела. Он бросил семью и снова стал путешествовать: по Швейцарии, Англии, Камеруну, Канаде, Кубе и США.

«Путешествовать полезно, это заставляет работать воображение. Все остальное – разочарование и усталость. Наше путешествие целиком выдумано. В этом его сила», -- этими словами начинается первый роман Луи-Фердинанда Детуша, взявшего себе литературный псевдоним «Селин» — девичью фамилию бабушки. Через год скитаний Фердинанд вернулся во Францию и снова занялся медициной (в основном лечением бедных, не сулившим особого барыша) — а по ночам под новым именем стал писать роман, получивший название «Путешествие на край ночи». За перо Селин взялся не потому, что хотел поделиться впечатлениями или личным опытом, который считал «тусклой лампой, освещающей путь только несущему её и бесполезной для всех остальных». Просто писателям неплохо платили, а он как раз хотел купить квартиру: снимать густо заселенные клопами меблирашки было дороговато и не слишком гигиенично.

«Путешествие», хотя и не разбито на главы, состоит из четырех этапов: Первая мировая война с обезумевшими солдатами, колониальная Африка с забитыми неграми, индустриальная Америка с хищными проходимцами и, наконец, родная Франция с прогорклыми бедняками. Селин говорил, что женщинам «Путешествие» почти никогда не нравится – слишком оно грязное, натуралистичное и лишенное всякой лести. В отличие от героической военной прозы, полной патриотического пафоса, в центре «Путешествия» оказывается антигерой Фердинанд Бардамю. Он даже не собирается искать в себе силы для героических поступков на войне, ощущая себя под пулями еще более ненужным, чем в мирной обстановке. На гражданку Бардамю попадает уже разуверившимся человеком, который не ждет от людей решительно ничего хорошего и которому с трудом удается справляться с бедностью. «Я, кстати, давненько отказался от всего, что как-то походит на самолюбие. Это чувство всегда представлялось мне чрезмерно высоким для моего положения и дорогим для моего кошелька». За всю книгу на несколько десятков персонажей попадается всего один положительный: американская проститутка, помогавшая Бардамю деньгами. Все остальные в описании Селина – пренеприятнейшие существа, тайные садисты, в меру своих сил и изощрённости ума мучающие всех вокруг и в первую очередь самих себя. Однако он не осуждает их, а только профессионально ставит неутешительные диагнозы: «Беднякам всегда достается сполна. Нищета – великанша, она пользуется ими, как тряпкой, чтобы подтирать помои всего мира. Вот на лице и остаются следы». Человеческая порочность не приводит Селина в крайнюю степень отчаяния, наоборот, ему удается поделиться с читателем вонючей сывороткой стойкости, привить его против вируса жизненного зла и вооружить главным горьким антисептиком – чувством юмора.

Книга, опубликованная в 1932 году, испугала критиков, восхитила коллег-писателей, разошлась многотысячным тиражом и за пару лет была переведена на десятки языков. Селин в одночасье превратился из несчастного солдата и бедного доктора в очень перспективного писателя, хотя особых денег на продажах книги не заработал. Он рассчитывал получить Гонкуровскую премию — главную литературную награду Франции — и даже привел с собой на церемонию вручения давно покинутых жену и дочь. Но в последний момент премия досталась другому писателю, в наши дни уже всеми забытому. Селин посчитал, что с ним, 75-процентным инвалидом и героем войны, обошлись самым подлым образом. Этот случай стал вторым после войны весомым аргументом для его нелюбви к человечеству: «Мир – это ведь не то, чем вы его сначала считали, в этом вся штука. Вот морда и меняет выражение. Да еще как! Ведь вы же заблуждались. В два счета выяснилось, что вокруг одни сволочи. Это и написано у нас на физиономии после двадцати. Очухались! Наша физиономия это и подтверждает».

Несмотря на то, что Селин так и не заполучил Гонкуровскую премию, за ним всё же закрепился статус писателя и ему перепали хоть какие-то деньжата. В 1936 году вышла следующая его книга «Смерть в кредит». Автобиографичный роман еще жестче и откровеннее нарисовал нелюбовь писателя к человечеству, сквозь которую, однако, все еще пробивался бессильный гуманизм. Главный герой врач Фердинанд продолжает лечить подванивающих бедняков и бесконечно утомляться от натуралистичных подробностей жизни. Роман «Путешествие на край ночи» был переведен среди прочих на русский язык и имел успех в СССР. Книга, как писали газеты, понравилась товарищу Сталину. Среди горячих поклонников Селина оказался и Лев Троцкий, к тому времени уже изгнанный из Союза. Следуя по тропе славы, в 1936 году в надежде получить барыш за продажи «Путешествия» в СССР, Селин отправился на литературные гастроли в Петербург и Москву. Советские власти, действительно на ура воспринявшие его первый роман, обличавший войну и буржуазию, к моменту прибытия Селина в Союз успели прочитать и второй его роман, показавшийся им уже «дегенеративным» — и резко поменяли свое мнение о писателе. Так что вместо почестей и хруста купюр Фердинанда в стране большевиков ожидали только неприветливые работники советских спецслужб. Из-под их присмотра ему пришлось срочно ретироваться обратно во Францию под страхом заключения.

«Несправедливость настоящего заставляет их во что бы то ни стало обмазывать дерьмом будущее», — описавший так людей Фердинанд Селин и сам преуспел в трудном деле обмазывания. В конце 30-х годов, предчувствуя скорое начало Второй мировой войны, Селин совершил очередную и, пожалуй, самую роковую ошибку в своей жизни: написал памфлет под названием «Безделицы для погрома». Книга вышла в том же издании, что и два предыдущих его романа, но на этот раз читателя ждала не первоклассная литература, сочащаяся черным юмором и убийственными наблюдениями, а самая настоящая антисемитская пропаганда, в которой евреи сравниваются с омерзительнми животными, их злой антигуманной воле приписываются все беды мира, а «Протоколы сионских мудрецов» называются пророческими. Эта и следующие две книги, написанные за время Второй мировой и также полные антисемитизма, поставили дубовый крест на карьере писателя и превратили его в изгоя до конца его жизни. Во время войны он сотрудничал с французскими коллаборационистами, путешествовал по нацистской Германии — то есть выживал как мог, пользуясь даже некоторым успехом в качестве «расово верного» писателя.

Разумеется, когда война закончилась, на него обрушился гнев и ядовитое презрение всей освобожденной от нацистов Европы. Во Франции, где каждый житель был готов плюнуть ему в лицо, он был объявлен вне закона и носил скверный титул «позора нации». Когда Селин сбежал в Данию, то вскоре был более чем на год заключен в грязную холодную тюрьму по сердечной просьбе французских властей.

Только в 1951 году Селин был официально помилован и смог вернуться во Францию — но не к нормальной жизни. На нем навсегда осталось клеймо предателя. Вряд ли стоит жалеть вредного старого писателя: он сам только усугублял своё положение публичным отрицанием Холокоста и другими неоднозначными заявлениями. Виноватым он себя ни в чем не считал, ловко объясняя свои антисемитские памфлеты искренним желанием избежать войны для Франции: сделать это можно было, по его убеждению, только отдав всех французских евреев Гитлеру и став союзником Германии. Трудно поверить, что «Путешествие на край ночи» — один из самых убедительных антимилитаристских романов в истории литературы об искренне ненавидевшем войну герое — написал человек, который спустя 15 лет будет разжигать вражду и поощрять насилие своими сочинениями. Внутреннюю логику Селина практически невозможно понять, а его военные памфлеты запрещены во Франции до сих пор и почти не переводились на другие языки.

Всего Селин написал более 10 романов, большую часть после войны, а самый последний роман, «Ригодон» был дописан писателем за день до смерти в 1961 году. Старость Селина прошла под неспящим оком холодной ненависти не только властей, но и простых французов — «тружеников прямой кишки», как он их называл: они сотнями слали ему письма с подробными описаниями жестокой расправы. Последняя жена Селина продолжала получать подобные письма даже много лет после его кончины, а последняя попытка опубликовать ранее не публиковавшиеся работы во Франции провалилась уже в 2018 году под давлением израильского и французского правительства.

И все же дурная слава не помешала Луи-Фердинанду Селину считаться одним из самых выдающихся французских писателей ХХ века. Своим учителем его называли Альбер Камю и Жан-Поль Сартр (впоследствии они открестились от Селина из-за его политических взглядов), а также американские коллеги Генри Миллер, Джек Керуак, Уильям Берроуз, Кен Кизи и даже внезапно Джим Моррисон. А Чарльз Буковски говаривал, что из всей мировой литературы первым делом нужно читать Луи-Фердинанда Селина — величайшего писателя за последние две тысячи лет.