Сергей: Я заметил, у нас с Толей в последнее время разнятся версии этого события. Как помнится мне, идея пришла утром 1 января. Мы тогда встречали Новый год во всех часовых поясах, начиная с Кирибати. Кто-то из нас дожил до Канарских островов, а кто-то…

Анатолий: Я точно дожил до Нью-Йоркского Нового года, а дальше ничего не помню.

Сергей: И утром, часов в 12, мы обнаружили в холодильнике всего одну бутылку пива. Не помню, что это было, какой-то крафт. Естественно, мы решили, что это неправильно — надо, чтобы пиво в холодильнике было всегда и в любой даже самой сложной ситуации. А значит надо делать его самим. Это моя версия.

Анатолий: За давностью лет не скажу точно, когда к нам пришло это решение, но как минимум на пару месяцев раньше. Я сам из Питера и переехал тогда в Москву по своей основной работе («Телеком»). По выходным мы часто приезжали к Сереже с женой и ребенком, по пути я заезжал за крафтом, тогда не в центре Москвы магазинов было еще мало. Помню, по пути был «Бочка шоп» на Ботаническом саду, часто заглядывал туда. И вот как-то посмотрели мы утром с Сережей на очередной чек, поразились цене на нем, и решили — почему бы и не попробовать сварить что-то самим? Купили в «Мирбире» Speidel Braumeister на 50 литров, пластиковые ферментеры и все прилагающееся. Начали тему изучать, и за 2016 год у нас получилось порядка 70 домашних варок. Тогда мы еще не продавали пиво, угощали друзей, была пара дегустаций в барах.

Сергей: И практически сразу начали участвовать во всех фестивалях домашников. И на «Мирбире» в Питере в 2016 году наша DIPA стала лучшим гостевым сортом. Это была номинация для участников не из Питера, и мы умудрились в ней победить. Что забавно, уже в то время главный приз на пивном фестивале тогда взяла сидродельня. Потом поехали в Екатеринбург, тоже на фестиваль домашних пивоваров, потом на «Магерфест». Подружились там со всеми, и понеслось.

Анатолий: Сразу, как только начали варить, мы начали искать возможность профинансировать уже большое оборудование для коммерческих варок. В том же 2016 году начали делать ремонт. Рядом с домом Сергея в Мышецком было помещение под бассейн, решили использовать его. Никакого опыта не было, все делалось как-то на ощупь, по наитию. Монтажники основного технологического оборудования отказались монтировать водоотводы и проводку из-за особенностей помещения. Поэтому все собиралось на коленке. Все проводилось по мере подключения. На себя это взял единственный человек — дядя Миша из Луганска. Он сантехник, электрик — на все руки мастер. Конечно, с таким упоением он работал на этом проекте, ему было ужасно интересно. Одно дело все время подключать сантехнику, другое дело – целую пивоварню. Захватывающий процесс.

Сергей: А вся инженерия, весь ремонт, все, все, все — сделано руками моего папы. Вот он сейчас тоже на пивоварне отгрузку готовит. Так что все у нас здесь очень крафтово: никаких строительных бригад, никаких строительных компаний, никаких подрядчиков. Все делали крафтовые люди, из разных областей. Крафтовый сантехник, крафтовый электрик, крафтовый инженер. Толя – крафтовый директор.

Анатолий: У нас вышло сразу несколько... Три или шесть?

Сергей: Три. Стаут, IPА и пшеничка. Еще когда пивоварня строилась, стали участвовать в фестивалях, налаживать контакты с пивоварнями.

Сергей: Как я помню, сидели мы, ужинали у меня дома. Толя приехал с семьей, и моя теща была. Слушала-слушала наши рассуждения про пиво. Говорит: «Классно вы все придумали, но самое важное, что вы должны сделать первую варку [еще на домашнем оборудовании — прим.] обязательно на растущую луну, чтобы все правильно сделать, по фен-шую». Мы посмеялись, конечно, пошутили на эту тему. И в итоге назвали пивоварню «Растущая луна».

Анатолий: Уточню: я при этом не присутствовал, ты потом рассказывал эту историю. Я помню так — мы купили какую-то книжку про домашнее пивоварение, вроде бы, Папазяна. Читаем там, что вкус пива зависит от кучи всего, в том числе влияют фазы луны и лучше варить на восходящую луну». Сережа вспомнил про тещу , и в итоге назвались Rising Moon. Снова у нас две версии.

Сергей: Но сейчас больше называем RM конечно, полное название людям бывает сложновато читать. С точки зрения именно бренда в соцсетях так лучше. Все-таки влияние соцсетей сейчас сильнее, чем раньше.

Анатолий: Да, если раньше был фактически только ВК, сейчас он остался в основном в регионах. В Москве Телеграм практически вытеснил всех, даже Инстаграм. Идет тренд на сжатие информации и моноплатформенности, типа как WeChat в Китае. Соответственно, сокращение RM – это более правильная и узнаваемая история.

Сергей: На домашней варке у нас было 50-литровый варочник. Когда купили оборудование, у нас было 5 двухтонных танков. То есть это 10 тонн объема именно бродильного. А по формуле расчета РАР получалось порядка 16 или 17 тысяч декалитров в год.

Анатолий: Ну, это так РАР считает. По-простому, было 10 тонн в месяц. В 2019 году мы доделали помещение и докупили туда еще 8 пятисоток, то есть у нас из 10 тонн стало 14. Почти в 1,5 раза мы увеличили объём. Двушники для контрактов достаточно “тяжелые”, мало кто может себе позволить 2 тонны сразу сварить. А пятисотки как горячие пирожки: всем нужны, все их хотят, потому что объем маленький. Его проще продать, на нем проще экспериментировать. Вот мы специально под эту историю поставили маленькие танки.

Сергей: На деятельность в целом повлияло, на продажи повлияло, но мы с самого начала в основном занимались контрактными варками и по остаточному принципу — своим пивом.

Анатолий: Мы так просто кейс разложили. Нам проще было изначально и сейчас мы так же делим мощности.

Сергей: А когда начался вирус, скажем так, работы стало меньше. Зато мы смогли сосредоточиться на удаленных продажах, соответственно, на своей фасованной продукции, потому что магазины кое-как работали, розлива не было.

Анатолий: Фасовка подросла, даже несмотря на вирус. В пандемию соотношение с кегами наверное было 80 на 20. А так у нас и контрактники сильно просели, часть оборудования какое-то время стояла без работы. У всех упали продажи, это продолжалось активно 2 месяца. Потом все очень быстро стало возвращаться обратно. Сейчас у нас все расписано на пару месяцев вперед, нет ни одной свободной даты.

Сергей: Буквально за месяц все восстановилось. Но, опять же, это потому, что мы маленькие. Мощностей у пивоварен меньше, чем брендов, в том числе контрактных, которые хотят варить. Бывают очереди, особенно в сезон. Мертвые месяцы – это декабрь, январь, частично – февраль. Когда контрактных варок мало, мы имеем возможность варить больше своего пива. А так, летом у меня была неделя, когда разрывался телефон от желающих что-нибудь сварить.

К тому же, у нас есть небольшие танки. Большие пивоварни тоже сдают мощности под контракт, но у них там танки по 3-4 тонны. Круг людей, которые могут себе позволить варить такие контракты, невелик. А пятисотки – просто каждый день. Какая-то новая контрактная пивоварня открылась, встретились три друга, назвали себя «Три друга Brewery» и ищут, где бы им 500 литров вкусного пива сварить. Вот таких людей очень много. Бары тоже заказывают, у нас были уже коллаборации с известными московскими барами, которые чисто для себя варили. Понятно, что куда им 2 тонны девать, а 500 литров они спокойно у себя, под своим брендом продавали.

Сергей: Контрактная модель была более прогнозируема с точки зрения расчета сроков возврата кредитов, которые мы брали на себя, чем вывод нового, неизвестного бренда, и тогда был как раз скачок контрактного пивоварения. На это примерно и рассчитывали. Потом начали играть пропорциями, как лучше в зависимости от ситуации.

Анатолий: Начнем с того, что такое контрактник. По сути, для базовой пивоварни — это дилер. То есть, ты сварил и сразу ему продал всю партию, отгрузил по ЕГАИС и закрыл накладными. У тебя уменьшаются затраты на дистрибьюцию. Да и с точки зрения законодательства контрактная пивоварня – это оптовый поставщик пива. Он закупает у завода по одной цене, а продает – по другой, Единственное отличие — они при заказе пива они свой бренд указывают, придумывают рецепты и иногда контролируют варку .

Сергей: Кому-то не очень интересен процесс, кто-то постоянно отслеживает. Вот, Михаил Пахалов [главный пивовар Lux In Tenebris — прим.], например, крайне щепетильно к своему пиву относится, постоянно приезжает. Многие мне уже доверяют, и не приезжают на варку в принципе — просто дают ТЗ и иногда ценные указания.

Анатолий: По закону, за все контрактное пиво, которое здесь варится, мы несем ответственность, так как мы указаны как производители. Соответственно, отвечаем за качество пива, ведь у контрактников нет своего производства. Хотя, бывают и контрактники с собственным производством. Были у нас партнеры с большими собственными мощностями, но кисляки им было выгодно делать “на стороне” из-за технологических и географических особенностей. В любом случе, когда пивоварня производит сорт у нас, то на этикетке будет написано, что производитель мы.

Анатолий: Так получается, что нам выгоднее работать с теми, с кем уже работали. Там уже все понятно — налажены процессы поставки сырья, тары, отгрузки продукции, логистики. Конечно, в приоритете стоят те, с кем мы уже работали — юрлица, бары, а иногда и люди — они же переходят из компании в компанию. А так, конечно, при свободных мощностях, предоставляем их всем заинтересованным.

Сергей: На самом деле, «Шляпа» появилась, когда мы решили сделать совсем легкий лагер «на сдачу» от одного из крепких сортов. При варке крепких сортов — русских имперских стаутов, квадрюпелей, и так далее, — после промывки дробины в ней все равно остается много сахара, поэтому если ее затереть еще раз, то можно получить сусло, плотности которого хватит при брожении на легкие сорта. Это был совсем не крафтовый стиль, в крафтовые бары даже не думали его отправлять, продавали здесь, в округе, и он неплохо продавался. Закатали в банки, какую-то этикетку придумали, вот и решили, по приколу, написать «Шляпа», так как не видели в нем большой коммерции. Сейчас, когда безалкогольное в моде, мы бы его как почти безалкогольный представили уже под брендом RM.

Анатолий: Потом под брендом «Шляпа» выпустили еще один сорт — это я про «Окрошку». Оно было создано не для того чтобы пить, а для заправки окрошки с девизом: «На квасе? Или на кефире? Извечный вопрос. Мы нашли правильный ответ: На пиве!». В качестве заправки мы ее и презентовали, в том числе и на фестивале Craft Depot в фудмолле «Депо» и в ряде других мест прямо в в виде супа. Да и в «тапке» написано, что это не пиво со вкусом окрошки, а заправка для окрошки в виде пива. Хотя многие, судя по отзывам, ищут в нем именно вкус окрошки. Лично я до выпуска этого сорта вообще окрошку не ел, а теперь ем с удовольствием.

Сергей: Ну а так, с утра с похмелья и без всего отлично пьется. Под «Шляпой» вряд ли будем еще что-то выпускать, хотя все может быть. Может что-то такое сделаем, не относящееся к крафтовой истории. Или наоборот, чересчур крафтовое.

Сергей: Сейчас, в основном, не поставляем.

Анатолий: Если мы видим по отзывам в Untappd, что чекинят где-то в таких местах, это уже работа дистрибьюторов. Сейчас много магазинов, особенно в Москве, Московской области. Они часто какую-то полочку в холодильнике выделяют под крафт. Понятно, что они покупают у дистрибьюторов, многие из которых торгуют также каким-то «некрафтовым» пивом. В нашей округе в «некрафтовых» местах продаем. В фермерских магазинах, каких-то разливайках.

Сергей: Сейчас в основном Москва, Питер. В разные времена было по-разному. Сибирь была на карте, есть рандомные позиции, которые продаются по стране — знаю, что мы есть в Архангельске, Калининграде, Кирове и других городах. Но это также дистрибьюторы. У нас есть прямые поставки с нашими партнерами — это Ульяновск, Пенза, Екатеринбург и т.д.

Сергей: Вот мы здесь живем, деревня Мышецкое, ближнее Подмосковье. Здесь есть дворцы, есть старые деревянные домики. Люди живут очень разные — кто-то ездит в Москву работать, кто-то здесь просто живет, кто-то работает на тех, кто здесь живет и так далее. Здесь есть разливайки, где продается «живое», которое за семь дней скисает. Некоторые начали ставить себе крафт в холодильник, потихоньку. Есть магазины, где пиво — некий сопутствующий товар. Допустим, магазин фермерских продуктов. У них есть немножко пива. Они поставили себе два крана, получили разрешение, ЕГАИС оформили. Соответственно, что-то наливают. Они с огромным удовольствием воспринимают именно крафт, потому что торгуют там дорогим мясом, дорогими фермерскими продуктами. Средний ценник достаточно высокий, и крафт хорошо туда вписывается. То есть тут разделение именно по ценовой нише магазина.

А в Москве, на мой взгляд, нет особого смысла разделять. Есть магазин, который торгует пивом. В нем есть холодильник с крафтом, есть холодильник с обычным пивом, есть краны такие и такие. Мне кажется, так и должно быть.

Анатолий: Да, я отчасти согласен. Да, должны быть, конечно, ярко выраженные крафтовые бары, где продается, в основном, крафт. Прежде всего в таких местах должны быть представлены маленькие пивоварни чтобы ты мог приехать в любую точку мира, забить в гугл «крафт» с названием города, и найти место, где можешь пить что угодно: от попсы, которую поставляют везде, и заканчивая местными пивоварнями.

А так, в принципе, почему бы местной, локальной пивоварне не продаваться где-то еще рядом с производством, в каких-то магазинах? Что касается сетей — у нас цели попасть туда нет. Есть ряд условий, которые мы сейчас не готовы выдерживать, с учетом того, что у нас много контрактников и плавающий режим выпуска продукции.

А то, что более крупные крафтовые пивоварни туда выходят – это хорошо. Споры почему-то вокруг этого возникают. Ну, вышли, и здорово. В принципе, едешь по Европе, в большие супермаркеты заходишь, там множество бутылочек от крафтовых производителей стоит. И я не про крупных игроков вроде Brewdog, которые давно зашли. Пару лет назад был, кстати, в Эллоне на производстве Brewdog и там уже основная линейка бродится в танках по 180 тонн.

Анатолий: Ну, тут нет стандартов определения. Это жаргон, скорее. Причем когда слово жаргонное, его значение может меняться во времени и пространстве. Условно, в течение 10 лет оно может в разное время означать разное. Даже в понимании одного человека. Именно для меня, как чисто жаргонное слово, не пускаясь в какую-то серьезную полемику: маленькая пивоварня, которая варит на хорошем сырье модные сорта. Условно говоря, так.

Можно сейчас просто все снести, всю линейку производства, и начать варить нормальный лагер. Все забить хорошим лагером, от этого пиво хуже не станет, но кто его будет покупать. Цену массовых и «живых» лагеров не перебьешь. Какая-то ниша найдется, но условно говоря это не модно. Мне кажется, что крафт – это как раз тогда, когда варится пиво, которое сейчас в тренде у того небольшого количества, как назвать это, «передовиков»? Дурацкое советское слово. В общем, биргиков в нашем понимании. Людей, которые начинают делать, использовать или употреблять новое, которые заражают этой идеей остальных. Раньше APA, IPA были темами для посвященных, а сейчас обычные люди уже отлично знают, что это такое. Потому что тенденцию заметили крупные производители и тоже принялись делать. Следующими на массовый рынок придут нью ингланды, кисляки, может в измененном упрощенном каком-то виде. Поэтому крафт – это те, кто варит пиво на волне, наверное. Если не говорить об определениях, одобренных всякими международными сообществами.

Сергей: Ну, условно, 300 тысяч декалитров в год — это уже завод. Заводище. Даже РАР так считает. Но, в целом, у меня нет ограничения по общему объему. Скорее, наверное, по объему конкретного танка уже в брожении. Если речь идет о 10-тонных, 20-тонных танках — это уже вряд ли можно назвать крафтом. Опять же, чисто интуитивно. И даже не только и не столько объем, а некоторые процессы, когда они переходят в некую, уже заводскую форму, когда сильно меньше рук, а больше автоматики.

Крафтовость же заключена в экспериментальности и непредсказуемости. В каком-то интересе, в движении, в разнообразии.

Анатолий: На слуху, конечно, те самые beergeeks, передовая часть. Биргики, которые чекинят всех подряд в «тапке», они — самый заметный слой. А так, на самом деле, я бы говорил в целом о молодых людях любого пола, условно от студенчества и до 40 лет, которые знают что-то о пиве. Те, которые просто любят зайти в нормальный бар или магазин и выпить нормального пива. В основном, они даже не стремятся сильно разбираться в производителях, если пиво интересное — возьмут и RM, и другую пивоварню. Большинством, по крайней мере, с точки зрения продаж, я бы назвал такой срез людей.

Сергей: Да, это как раз в погоне за модой решили сделать. С выбором перца помучались: несколько сортов попробовали, была жесть, жесть, жесть. В итоге предложили сделать с перцем Sugar Rush — он более ароматный и нам показался самым удачным. Достаточно долгая история была у сорта — сначала ждали, пока перец настоится как надо, потом уже на пивоварню приехали ребята, с которыми мы в коллабе делали «Иуду» (производитель соуса Napalm Farm и телеграм-канал «Кабинет Алкоголика» — прим.). Сидели несколько часов, подбирали для уже готовой челады правильную пропорцию остроты. Во-первых, чтобы никто неожиданно себе язву не заработал, во-вторых, чтобы понять, какой вариант лучше разойдется. Понятно, что многие готовы и острее пить, сейчас это модная тема.

Анатолий: На SVOI Fest был даже челлендж по поеданию огненных перцев. И мы сели с парой пивоваров, просто взяли по одному. Три человека попробовали по маленькому куску и метались потом, запивали всем, чем только можно. Все отрезвели сразу же. А вот некоторые спокойно ели. Очень индивидуальная вещь. В «Иуде», я считаю, мы подобрали ту самую пропорцию, при которой человек, который в принципе острое иногда ест, может спокойно выпить бутылочку и получить удовольствие без особого шока.

Сергей: Эксперимент получился, и думаю, что историю «Иуды» мы продолжим. Не знаю, будем ли повторять в том же виде, но с другими перцами наверное попробуем (на момент выхода интервью новый перец уже настаивается — прим:).

Ну, и собственно, челад-то мы сделали несколько штук. Их получилось 4 вида, включая «Иуду». Внимательно смотрим за ними в Untappd, думаем куда дальше двигаться. В челлендже поучаствовали, надо делать дальше. Кстати, Knightberg говорили, что будет фильм про этот самый челлендж, мы записывали для них небольшое интервью.

Анатолий: Основную идею чаще придумывает Сережа. Глобальную, именно концепт. Сейчас бывает, что придумываем и вместе, так как у нас народу побольше стало и там тоже есть креативные люди, типа Влада Самошкина. Амбассадоры, как сейчас модно называть. Когда идея оформилась, передаем ее собственно дизайнерам — у нас их два, и стиль слегка отличается. В процессе мы несильно их ограничиваем, и если что-то не нравится конечно, добавляем или убираем. Кстати, у нас сохранилось даже несколько этикеток с домашних времен — они уже дважды были переосмыслены.

Сергей: Например, есть дизайнер Марк из Краснодара, рисовал этикетку клубничного гозе Mistake, который случайно начали варить не по расписанию вместо того, что был запланирован в шахматке варок. Мы рассказали ему всю эту историю, сказали что надо что-то клубничное, в итоге он сам нарисовал весь концепт. Примерно так создается у нас дизайн.

Сергей: Коллабов было много, это всегда интересное общение и обмен опытом. Самый большой, когда мы пятью пивоварнями варили здесь трипель Trip Like I Do — LaBEERint, «Малаховская», CHIBIS, Fairbrew участвовали. Мы тогда всей тусовкой часто общались и постоянно ездили на фестивали. Вот как-то и родилась идея сварить необычный трипель с корнем солодки. Там в ходе варки даже родился легендарный персонаж, даже указанный на банке — Рудольф Шнекта.

Анатолий: Известный чешский пивной критик, суровый биргик.

Сергей: Рассуждали о том, что загружать мешки с солодом в варочник тяжело, надо сделать шнек. Шнек – это транспортер в трубе, по которому солод из резервуара засыпается непосредственно в варочный порядок, чтобы мешки не ворочать. Ты там мелешь, а он у тебя по транспортеру, который шнеком называется, собственно, сыпется. Ну, шнек, превратился в Шнекту.

Анатолий: Там еще была история, что хмель использовали шишковой а не гранулированный. Два мешка. Ребята из LaBEERint и «Малаховской пивоварни» потом полдня пытались очистить фильтр от этого всего безобразия сидя внутри него.

Анатолий: Мысли есть, но тут много факторов. Например, я 90% времени занят на основной работе. Разумеется, для открытия нужно не только время, но и дополнительные деньги, которые нужно искать. Точно нужен еще один человек, который вплотную будет всем этим заниматься, на поиск которого опять же пока не хватает времени.

Если говорить в целом о моем видении собственных заведений RM, то точно могу сказать, что открывать в Мышецком — не лучшая затея. Здесь есть пара фермерских магазинов, куда мы закидываем наше пиво и кого-то из контрактников, на мой взгляд этого более, чем достаточно. Так что очевидно, что надо открывать в Москве. В принципе бары и рестораны — история рискованная, прежде всего завязанная на аренде и соответствии помещения требованиям общепита — чтобы был второй выход и все такое прочее. За нормально подготовленное помещение арендодатели, естественно, сейчас запрашивают немало. Когда предлагают дешевую аренду — может быть куча дополнительных нюансов.

Как я говорил, я сам из Питера, и тема маленьких баров там началась очень давно. Когда еще не было никакого крафта, еще в конце нулевых.

И люди открывали, а потом их арендодатели кидали. Они сделают ремонт, сделают все, а им говорят: «Я не готов сдавать», или что-то еще. Много таких историй было. А сейчас ситуация с коронавирусом еще больше рисков добавила. Из-за аренды даже известные ребята некоторые — кто-то не открылся, кто-то переехал. К чему-то такому надо быть готовыми.

Сергей: На сегодня на Планерной есть магазин, не наш, где всегда продается весь наш ассортимент. В Ульяновске мы работали с ребятами, у них тоже всегда мы представлены полностью. А про свое будем думать. Тут еще надо решать что-то с ассортиментом, только на своем базироваться — не совсем правильно.

Анатолий: Это федеральная история. Москва может принять что угодно. Но тут профильные департаменты понимают, какие последствия будут при закрытии того или иного бизнес-кластера. Все эти бары, весь бизнес – это разменная монета. Там все гораздо сложнее и серьезнее. Эти странные депутаты, которые как будто сами там что-то придумали. Хорошо, что в Питере стараются бороться и, что-то уже отстояли.

А вообще рынок HoReCa — высокорискованный. Если глобально рассуждать, заведения часто открываются на деньги, заработанные на других бизнесах, типа шоу-бизнеса, спорта и так далее. Мое мнение — если у тебя есть лишние деньги для вложения, то это один из последних бизнесов, куда стоит инвестировать, и речь даже не только о России.

Анатолий: Да, если у тебя нет подходящей истории для начала. В первую очередь, собственное помещение. Или у тебя лучший друг топовый ресторанный администратор, который много где поработал.

Сергей: Или например когда ты освоил свое собственное производство, мощности, варишь 14 тонн пива в месяц, тогда свой бар – это удобный способ реализации, проб сортов и спроса, акций сделать какую-то акцию. То есть не бар, который сам по себе существует, а выполняет функцию при пивоварне.

Анатолий: Серег, то есть ты намекаешь мне, что пора открывать?

Сергей: В любом случае, у нас это пока разговор о будущем.

Сергей: Не думаю, что здесь можно что-то придумать. Просто нужно будет опять перетерпеть, как было в апреле и мае. У нас здесь собственный дом, собственная территория. Это частная собственность. В самом крайнем случае я откажусь от всех помощников и просто сам лично, никуда не выезжая, буду варить пиво. У меня производство не остановится. Оно у меня не под угрозой от этой истории. А под угрозой снова те, кто на первой линии обороны — бары, магазины. Вот если они перестанут покупать у нас пиво — это, конечно ударит сразу же. Но апрель-май все пережили, вынесли уроки. Ко второй серии, если она состоится, все будут, наверное, более подготовлены. Сразу уже сориентируются и будет построена модель с продажей на вынос. Выводы по поводу розлива фасовки мы сделали, соответственно, фасовка останется на первом плане. Будем выживать, будем преодолевать, что делать. Вариантов других нет.

Анатолий: Даже если она и будет, то гораздо лайтовей. Тут вопрос такой, зачем это надо. Вторая волна идет и, судя по Европе, пока это локальные какие-то ограничения.

Сергей: Во-первых, хотим успеть до Нового года выпустить пару-тройку веселых хайповых вещей, вроде того же «Поцелуя Иуды». Надо же периодически напоминать о том, что мы любим веселить людей. А если говорить про постоянную линейку, цель – просто закреплять начатое, наращивать свое собственное производство. Усиливать, увеличивать собственный бренд. Это же более-менее какая-то стабильность. Все-таки контрактники – это здорово, хорошо, но они приходят-уходят, свои заводы строят и так далее, все равно это некая зависимость от кого-то другого. Мы планомерно, несмотря на коронавирус, увеличили свои собственные продажи в этом году. А к К 2021 году надо увеличить их еще больше.