В Штатах у меня был свой маленький бизнес — я экспортировал пластмассовое сырьё в разные страны. Много работал с Китаем и Индией, и это было очень неудобно — постоянно нужно было быть на связи с клиентами, и в четыре часа утра я разговаривал с ними по телефону вместо того, чтобы спать. Я решил немного пожить в России — я до этого уже бывал в Москве, и она мне очень нравилась. Но я не думал, что это затянется больше, чем на год. Однако прожив здесь полгода, я понял, что остаюсь. Мне понравилась скорость жизни в Москве, здесь постоянно что-то происходит, движется и меняется. Мне очень не хватало этого дома — в южной Калифорнии. Там всё происходит медленно, и каждый день одно и то же. Это был 2008 год, и доллар стоил 22 рубля. Жизнь превратилась в сплошной праздник — повсюду работали клубы и бары. У меня были русские друзья-музыканты, и мы с ними тусовались каждый вечер. Ходили в клуб «Че Гевара» и в The Real McCoy. Теперь многие места уже закрыты, и в Москве так не веселятся. Но и я уже стал старше, и в два часа ночи мне пора спать, а не тусоваться.

Мне понравились русские люди. Они очень открытые и сразу пытаются показать тебе свою доброту. Да, многие считают, что россияне угрюмые. Зато они честные. Если ты понравился русскому человеку, он тут же раскроется, позовёт тебя в гости, расскажет о своей жизни всё. Дома я привык, что все друг другу улыбаются, но между людьми всегда есть дистанция, мало кто может быстро тебе открыться. Россиянин не улыбается незнакомцам, но всегда улыбается своим друзьям. А если я прихожу в банк или в УФМС и вижу мрачную сварливую дежурную, я первый улыбаюсь ей и спрашиваю, как у неё дела. Обычно это работает: дежурная расслабляется и начинает со мной разговаривать.

В русском менталитете есть одна большая странность. Россияне как будто сами постоянно хотят усложнить себе жизнь. Вот, например, законы. В Штатах куча законов, намного больше, чем в России. Но они не меняются, и их все знают — ты всегда в курсе, делаешь ли ты что-то противозаконное или нет. В России законы меняются каждый месяц, и ты волей-неволей постоянно рискуешь сделать что-нибудь нелегальное. Может, это потому, что страна ещё молодая, а может, так проще вымогать взятки. Для бизнеса это всё очень неудобно. Вот, например, ЕГАИС. Когда его ввели, программное обеспечение работало с ошибками, невозможно было нормально обслуживать клиентов. Программа путала декалитры с литрами, и у меня из-за этого образовались излишки пива. Но закон об использовании ЕГАИС уже работал, и пришлось терпеть убытки. Потом, только всё пришло в норму, появились товарные накладные нового образца, а старые оказались вне закона, и пришлось переделывать кучу документов. Все законы — как плавленый сыр, который постоянно меняет форму. Нет ничего конкретного и постоянного.

Самое поразительное для меня в России — это то, что никто не знает, что будет завтра. Тут есть обмены валюты на каждом шагу, и люди хранят сбережения в долларах или евро. Никто не верит в национальную валюту и государство. Никогда не встречал такого в Америке — у меня дома все держат накопления в долларах и считают, что с долларом ничего не случится. А тут даже старенькие бабушки ходят в обменники. Это не критика, просто когда никто ни в чём не уверен, трудно делать бизнес и привлекать инвестиции.

Американскому крафтовому рынку уже около тридцати лет. Как и многие американцы, я разбираюсь в пиве и интересуюсь им. В марте 2014 года, когда мой пластмассовый бизнес уже перестал быть актуальным и нужно было придумывать себе новое занятие, я как-то застрял в Дублине — у меня есть ирландское гражданство, и я отправился туда делать новую российскую визу, но процесс затянулся. В выставочном центре Дублина тогда была выставка крафтового пива, а мне было нечего делать, и я отправился посмотреть. Это было очень интересно — я сходил на несколько семинаров, попробовал разные сорта вкусного ирландского пива. И подумал, что пора становиться пивоваром. Мы с моим российским другом Александром Ивановым давно думали открыть свою пивоварню, но это были больше разговоры — он хирург и у него мало свободного времени, а у меня раньше и так был свой бизнес. Но теперь подходящий момент наконец настал. Раньше я никогда не варил пиво, даже дома. Но если ты хорошо знаешь английский, научиться пивоварению самостоятельно не так уж трудно. У американцев куча учебников и обучающих видео на эту тему. Первую партию я сварил на пивоварне Stamm Beer в Подмосковье. Это было пиво на основе моих любимых американских рецептов, и оно получилось шикарным. Её сразу распродали. Потом я зарегистрировал компанию — это было 25 ноября 2014 года, в мой день рождения. Правда, своей пивоварни у меня так до сих пор и не появилось — я варю по контракту в разных пивоварнях. Но, надеюсь, у меня однажды появится своё производство. Я ищу инвесторов, но это не так-то легко. Россияне больше любят вкладываться в недвижимость, чем в бизнес. А в Америке никто не хочет инвестировать деньги в российское предприятие. Не из-за какого-то плохого отношения, а просто это рискованно. Весь крафт зависит от солода и хмеля из Европы и Америки. Если они вдруг попадут под очередные санкции, крафтовые компании просто рухнут. Варить из российского хмеля и солода нельзя — качество совсем не такое.

Американский рынок крафтового пива намного старше российского, и он занимает 20 % общего рынка пива. Покупатели опытные, разбираются в сортах. При этом есть что-то вроде пивного патриотизма. Ты приходишь в любой супермаркет, и там есть целый ряд крафта. И в основном это продукт местных пивоваров. Как если бы в Москве продавали только пиво московских пивоваров, а в Петербурге — петербургских. Каждый покупатель знает, кто сварил это пиво, какая варка была удачной, а какая — неудачной. Они знают историю продукта, который покупает, и поэтому им интересно его покупать.

Правда, крафт в Америке так широко развит не только потому, что он давно существует. Там крафтовое пиво дешевле, ведь используется местный солод и хмель. А нам приходится покупать из-за рубежа, в евро и долларах, себестоимость очень высокая, поэтому и цены немаленькие. А в России, особенно сейчас, далеко не каждый готов потратить много денег на пиво — проще купить бутылку водки. Крафтовое пиво — невыгодный бизнес в России. Но я не собираюсь сдаваться. Это дело, которое я люблю, и я продолжаю надеяться, что всё изменится.

Я дружу с другими пивоварами. Мы совсем не соперники — наоборот. В Америке крафтовое пиво стало популярно благодаря сотрудничеству пивоваров. Каждый старался делать свой продукт хорошо, а заодно и помогать другим. Когда покупатели не в курсе, что такое крафт, надо сделать так, чтобы, попробовав его у одного пивовара, они не разочаровались во всём остальном крафте. А если человек попробует продукт другого пивовара и ему понравится, он заинтересуется и, может, рано или поздно придёт за пивом и к тебе. У нас в Штатах есть поговорка: a rising tide lifts all boats. Когда волна поднимается, она поднимает все лодки. Наш настоящий конкурент — это психология потребителя, который говорит: «Я лучше заплачу поменьше и попью обычный лагер, чем буду платить за этот странный горький напиток». В борьбе против этой психологии мы должны помогать друг другу, и тогда мы все вместе выиграем.