— Итак, давайте чуть разогреемся. Как вам Петербург? Были, например, в баре Redrum?

— Ага, было неплохо. В общем, в каждом месте, где мы побывали, было хорошо.

— Куда вы отправились дальше?

— Забежали в отель, потом я ещё немного потусовался, но в полночь закончил. Думаю, остальные разошлись ближе к шести утра, так что, подозреваю, сегодняшний денёк у них так себе.

— Да уж. Ну давайте о делах. Stone Brewing берёт своё начало в Эскондидо, в Сан-Диего. Как мне кажется, места очень сильно определяют, как и что делают люди, живущие в них. Сан-Диего — это же почти Мексика, там была одна из главных военно-морских баз и там до сих пор есть железобетонный корабль, USS Recruit, который ни разу не выходил в море. Вот и всё, что я об этом месте знаю. Расскажете подробнее?

— О, ну вот вы больше моего знаете, я вообще о таком впервые слышу.

— У нас на военной кафедре хорошо учили.

— Звучит опасно!

— В общем, вернёмся к делу: насколько я знаю историю Stone Brewing, вы начали в 1990-е, в то время примерно 1% Сан-Диего пил крафтовое пиво, а сегодня это уже 30%.

— Не уверен даже про 1%, думаю, ещё меньше.

— Получается, вы изрядно повлияли на местное сообщество. Можете описать, как Сан-Диего повлиял на становление Stone Brewing?

—Скорее, это мы повлияли на Сан Диего. Конечно, я говорю не только про Stone Brewing, я имею в виду в целом крафтовое сообщество. Когда мы открылись в 1996 году, мы были 15-й пивоварней по счету, наверное. Однако каждый год одна или две пивоварни закрывались, но столько же открывалось. Или три, или меньше, но кто-то новый всё равно появлялся. Я думаю, что порой место действительно определяет ДНК компании, её продукт, стиль или даже вкус, но наша история скорее о том, как вкус поменял локальное сообщество. Потому что в том пиве, которое мы делали, не было Сан Диего, в нём была сила и агрессия. В принципе, большая часть аудитории поначалу не принимала нас. Как вы знаете, в то время главным пивом был Coors Light, так что тут всё понятно.

— Господи Иисусе.

— Да, и никакой «культуры пабов» тогда не было. Было, может, баров двадцать, да несколько ресторанов, где на кранах стояло примерно десять видов пива. Всё. Сегодня у нас больше тысячи баров с десятью или большим количеством видов пива на кранах.

— А можете описать Сан-Диего? Что это за место? Что люди там делают, кроме того, что пьют крафтовое пиво?

— Ну тут развиты биотехнологии, конечно, военных достаточно. Но биотехнологии — это основная индустрия. В общем, нормальный город, в котором люди делают разные вещи.

— Но у каждого города, знаете, есть своя фишка, на нём есть отпечаток какой-то. К примеру, Санкт-Петербург, хотя это и немного другое, тоже имеет отпечаток военного присутствия. Мне кажется, оно везде одинаково, что в России, что в Калифорнии.

— Военное присутствие в Сан Диего не так уж ощущается, оно не то, что было раньше. Например, у нас тут есть большой ресторан и небольшая пивоварня, которую мы зовём «Stone Brewing World Bistro & Gardens at Liberty Station», а Liberty Station — это территория бывшей базы ВМФ в Сан-Диего.

— Вот, так там же тот железобетонный корабль и стоит!

— Так, окей. Признаюсь, я его реально ни разу не видел. Может, вы про какую-то его реплику говорите?

— Ну да, в масштабе 2:3, построили в 1940-х.

— А, ну так бы и сказали. Думаю, я один из немногих в Сан-Диего, кто про него знает вообще, да и то потому, что у меня там на районе ресторан. Но возвращаясь к тому, чем тут люди занимаются: тут очень развита сёрферская культура, тут очень тесное переплетение с мексиканской культурой, тако, буррито… Тихуана вообще за углом.

— А есть ли крафтовая индустрия в Мексике?

— Да, и она ещё как растет. Я давно там не бывал, так как сфокусирован на Европе, но я бы вернулся посмотреть. Я знаю многих мексиканских пивоваров, даже иногда вожу их пиво на север, в Сан-Диего.

— Тогда следующий вопрос. На одном из мероприятий в Питере вы говорили про «Надменного ублюдка», рассказывали о злобе, из которой он родился. Вы говорили про злобную музыку и злое пиво, которые создаются для счастливых людей. Вы сами любите злую музыку? Калифорния — это же очень музыкальное место, очень в этом плане разнообразное.

— О, я всегда любил агрессивную музыку. Рок, хард-рок, хэви-метал, тяжелая альтернативная музыка, в старшей школе слушал AC/DC. Люблю Judas Priest, Rush, в футболке которых я перед вами сижу. «Металлику», конечно же, обожаю.

— Я слышал, вы планируете попасть к ним на концерт в России в 2019 году?

— А, 21 июля, конечно. У нас, кстати, есть пиво, которое мы сварили с «Металликой», оно продаётся в США, но скоро доберётся до Европы и России. И оно просто офигительное.

— Еще бы! А как вам Dead Kennedys, кстати?

— Ну они же тоже из Сан-Диего, сам Джелло Биафра. Не знаю его, увы, лично, зато знаю Фэт Майка из NOFX. Мы с ними тоже делали пиво, назвали его Punk in Drublic.

— Отличное название.

— Да, а с «Металликой» релиз будет еще круче, мы ужасно радуемся. Назовем его Enter Night Pilsner, тут отсылка к песне Enter the Sandman. Это 5,7% пилснер причём.

— То есть вы решили сделать пилснер опять великим?

— Я бы не использовал именно эту формулировку, но да.

— А что дальше? Какой большой проект на очереди? Пилснер сильно вписывается в американский контекст? Потому что, с одной стороны, кажется, что крафтовая индустрия будто стесняется в ту сторону ходить, а с другой, пилснеры — важная часть пивной культуры и пивной истории, именно американской.

— Это правда важная составляющая американской пивной истории. Но мы не стесняемся ничего, потому что потратили реально много времени и сил, чтобы показать разницу между крафтовым и заводским пивом. И нам нужно продолжать показывать эту большую разницу.

— Я думаю, вам пришлось сделать довольно внушительный прыжок в сторону от мейнстрима в своё время.

— Конечно, мы того и хотели, это было важно на ранних порах, мы пытались создать такую своего рода демилитаризованную зону, чтобы отмежеваться от больших индустриальных пивоварен.

— Но теперь вы сужаете эту демилитаризованную зону…

— Да, но они оказались впечатлены тем, как рос крафт, тоже в эту сторону пошли, но при этом пытаясь маскироваться. Есть же пивоварни, которые продают себя крупным брендам, но стараются не афишировать, что теперь их продукт производится на крупных заводах. Я считаю, что человек волен делать со своей компанией что угодно, это его право, но я всегда расстраиваюсь, если мне врут. Мне важна правда. И что касается меня, то я не хочу никому продаваться.

— А что вы скажете о вашей пивоварне-ресторане в Берлине? Вы вложили в неё немало денег, а ещё говорили, что не очень скоро откроетесь в России.

— Факт в том, что мы действительно вложили немало денег в Берлин, так что теперь мы можем производить там пиво так, как нам хочется. И для Европы, и для России, кстати.

— Как вы решили двигаться в сторону Европы, как вы это вообще делали и почему Берлин стал отправной точкой? Вы же могли бы просто экспортировать пиво из Сан-Диего или из Ричмонда?

— Мы приняли это решение в 2010 году, когда даже ещё в планах не обсуждали свою точку в Ричмонде. В итоге мы зашли в Берлин и Ричмонд фактически одновременно. В общем, мы поняли, что наши любимые стили лучше, когда они совсем свежие, это было одним из ключевых поводов принятия решения.

— В Берлине вы уже два года. Как оно?

— Два с половиной, если точнее. Мы выпустили первое пиво в декабре, почти три года назад. Это еще было маленькое производство, а к более широкому мы пришли позже, уже весной. Ну, а ресторан полностью открылся уже в сентябре 2016 года. В июне 2018 года открыли тап-рум в Пренцлауэр-Берге.

— Продолжая говорить о Берлине: вы же ездите на велосипеде? Этот город вроде более дружелюбен к велосипедистам, чем Сан-Диего. Расскажите про свои маршруты.

К примеру, можно взять и поехать 40 минут на машине, а можно 50 на поезде или пешком. Но лучше те же 50 минут проехать на велике. Я какое-то время жил в Пренцлауэр-Берге и оттуда ездил в центр города с большим удовольствием. Сейчас вот вернулся в Сан-Диего. Велосипед — вообще отличный инструмент для того, чтобы знакомиться с городом: можно осмотреться и при этом не ходить в спортзал. Я вообще люблю спорт на свежем воздухе, это отличный способ привести мысли в порядок.

— Ну ещё бы вы не любили спорт на свежем воздухе, вы же калифорниец.

— Ну да. Я и в Петербурге отправился на пробежку, мне очень понравилось. Вот, гляньте маршрут.

— А, вы стартовали от отеля к Летнему саду, а затем к Михайловскому саду. Но давайте еще немного про Берлин. Открывая магазин, вы считали, что это станет важной частью присутствия Stone в Европе?

— То, что мы делаем, очень отличается от традиционных европейских стилей, а наши стили нужно представить потребителю как следует, потому что просто так, сами по себе, они ему не откроются. В 1996 году, когда мы начинали, никому наши стили особо не нравились, но со временем они их раскрыли. Просто потому что, чего уж скрывать, они у нас восхитительные.

— Вы же знаете футбольный клуб «Миллуол» из Лондона и их кричалку: no one likes us and we don’t care? Кажется, это и про вас, нет?

— Ну разве что немножко про «Надменного ублюдка». Но это агрессивное пиво, конечно, оно сходу вам не понравится.

— Я как раз вчера попробовал, мне очень понравилось.

— Это значит, что у вас отменный вкус.

— А вы сами не были теми самыми высокомерными ублюдками, когда начинали?

— Кстати, нет. Мы были очень открыты, готовы были делиться нашим искусством со всеми. «Высокомерный ублюдок» появился спустя год и четыре месяца после нашего старта.

— Смотрите, вот в России, с одной стороны, есть пивоварни вроде вашей, но есть и компании, которые делают довольно скучные сорта, но хотят выглядеть интереснее. Вот, кстати, попробуйте (протягивает бутылку — это был «Афанасий» крафтовое светлое с бугельной пробкой). Это почему-то называется «крафтовым светлым пивом». В России есть такая история, что некоторые пивоварни пытаются выдавать свой продукт за крафтовый лишь в названии, придумывают, вот как в случае с этим пивом, что оно «сварено по древнему рецепту греческих монахов». Что вы об этом скажете?

— Как я уже говорил, мне важно знать правду, а когда мне врут, я расстраиваюсь. Я вижу бутылку пива, если она кажется мне любопытной, я её покупаю, а когда я узнаю, что пиво внутри неё на вкус как то, что вы мне сейчас дали, я расстраиваюсь. Очень. Потому что чувствую, что меня одурачили, а ведь нет ничего важнее и проще правды.

Фотографии: Вадим Фролов